Электричка, в которой я ехал, Лязгнет дверью и взвизгнет свистком. И уйдет. И сама себе эхом Отзовется за ближним леском. Я один на платформе безвестной: Можно - руки в карманы - стоять, Можно сесть и оглядывать местность... Но опять этот звук, но опять. Порывается сердце в погоню! Что ему этот стук неродной! Там в четвертом иль пятом вагоне Едет место, нагретое мной... Хорошо, невзирая на давку, В дверь вагонную первым вбежать. Чемодан можно сразу - под лавку, А портфель - на коленях держать. Тот портфель не пустая обуза, Ничего, что велик и тяжел,- Ты привык и не чувствуешь груза, А в пути он и письменный стол, И "таран боевой", и подушка... Там журнал, о котором давно Говорят, колбаса, четвертушка... Ну, поехали. Рядом - окно! Хорошо, хорошо из окошка Видеть этот заснеженный лес. Вон бежит одинокая стежка И скрывается между древес. Кто прошел тут - куда и откуда? Что он делал средь мерзлых осин, Не внимая вагонному гуду, На ветру этом жестком - один? Где теперь он - домой воротился? Дует в блюдце и смотрит в окно: Вот и месяц на свет народился... Ты не сиживал эдак давно. Миг один - и пропало виденье. Огороды, дома, переезд. Край платформы. Гитара и пенье. И свободных убавилось мест. Здравствуй, племя пузатых кошелок, "Дипломатов", портфелей, узлов, До отказа заставленных полок И впустую потраченных слов. Победивших пространство и время Поездов, самолетов, ракет, Здравствуй, быстроживущее племя, У которого времени - нет! "Маг" врубили. Читают газеты. Под шумок разливают вино. Балагурят. Смолят сигареты. Вяжут. Дремлют. Иль смотрят в окно. Там опять изменилась картина. Поворот - накренился вагон - И приблизилась будто равнина, Поле вдруг захватило в полон. Не пойму - оно светится, что ли? Иль совсем свечерел небосвод? И по этому чистому полю Человечек далекий идет. То провалится в снег по колено, То дорогу нащупает вновь. И за ним, словно к краю Вселенной, Голубая цепочка следов. Как идет он - нет сил оторваться! Но смотреть - тоже моченьки нет! Что ты плачешь - тебе ж не шестнадцать!.. Хорошо, дали в поезде свет. Свет зажгли, и теперь за окошком Мир сгустившейся вдруг темноты. Только месяц скользит. Да немножко Там, в окне, отражаешься ты И соседи твои по вагону; Отвернись и не пялься во тьму: Ни по совести, ни по закону Ты не сторож, не сторож ему! ...Спят. Вполголоса рядят и судят. Курят в тамбуре. Учат урок. И прибудет наш поезд, прибудет На конечную станцию в срок! Я портфель достославный открою, Дефицитный журнал разверну, Из наличности ужин построю И в роман с головою нырну. Хорошо, прислонившись к соседу, Человеческим греться теплом. Пусть все катится к черту! Я еду. Что не так, разберемся потом! Что динамик вещал, я не слышал: Укачало, пригрелся, уснул... Вдруг проснулся. И тотчас же вышел. Будто под руку кто-то толкнул! Электричка моя убежала. Я один на платформе стою. Но какое же страшное жало Растревожило душу мою! То мне поезд ушедший помстится. То хозяин в вечернем дому. То следы... Не могу я решиться! И на что -- тоже я не пойму! В снег сойду. Свежий, чистый, глубокий. Словно в детстве. Ко рту потащу. Вот опять засвистел, огнеокий. Ничего, этот я пропущу. По вершинам прокатится ветер. Птица вскрикнет и кинется прочь. И опять тишина. Поздний вечер. Если честно - то самая ночь.