Вы думали: просто! - пацан занялся.
И возраст - тем паче! - считали за наглость.
Но - на-кось! И носом веснущатым август
прижался к окошку, лукошко неся.
Вы думали: просто! - раскрасил и стер.
Но дверь колокольчиком динькает,
скрипит и ведет в нежилой коридор:
он снова пришел. Невидимкою.
Он шепчет: за Волгой, прижавшись, дома
тускнеют фасадом облезлым,
как у букиниста - тома
разрозненные - обрезом.
Он шепчет: ты знаешь, детскость твоя
мне нравится. Если хочешь,
то завтра же!- в шестивесельный ял,
и детство считать за почесть.
Вы думали: просто! - наступит конец.
Но, переступая чрез ворох
хвороб, через возраст, уходит юнец,
чтоб оглянуться на возраст.
Вы думали: просто! - она не пришла.-
Об пол головой: мол, выкипел
до дна и покрышки, до ручки. Пошляк,
поймет, что случился выкидыш.
Поймет, что пора обратно, назад
за возраст забиться, за шторку
забиться и слушать, как в ставни март
трется и торкается,
семечки лущить на паркет,
а если случится лучику
пройти через ставни, то скажет, что нет:
проще влачить, чем мучиться...
Но - поговорили! Просто свело
пальцы от нетерпенья. К столу. И пакость
снова готовит. А о стекло
носом веснущатым трется август.
1967