На улице тесной я так одинок.
Давно - лицедей, колобок, недотрога, -
а все-таки плачешь, сжимаясь в комок...
Но я понимаю - не надо так много.
Однако скривишься, засвиристишь,
замечешься - и не замечаешь, как пусто,-
и все - колокольчик, кузнечик, малыш...
А губы испорчены птичьим искусством.
О, если б на улице, наспех, при всех,
пыльцу оставляя на пальцах, бабочкой
на свечку, на порицанье и смех...
Да разве резон - эти губы трубочкой!
1968